"Точмаш" и территория моего детства

Грамзаводская слободка

Детские годы мои прошли на Северном проезде, что расположен между улицами Северной и 1-й Пионерской. Тогда эти и окрестные улицы (Лермонтова, Крупской, Хирурга Орлова, пос. Ударник, часть улиц Электрозаводская, Мира, Полины Осипенко, и др.) образовывали неофициальную Грамзаводскую рабочую слободку. Согласно официальным источникам, в 1933 году ткацкая фабрика «Пионер» была переориентирована на производство патефонов и стала называться Грамзаводом. Во время войны завод выпускал военную продукцию, а после войны стал крупным предприятием с современным оборудованием. С 1947 года завод освоил выпуск часов «Весна», но основной продукцией завода осталась военная и высокоточные станки. Не случайно же теперь завод называется «Точмаш». Жители слободки были связаны с Грамзаводом непосредственной работой в его основных цехах и вспомогательных службах или через мощную заводскую жилищно-коммунальную и социально-культурную сферу. Государство финансировало не только выпуск заводской продукции, но и содержание заводского жилищного фонда, детских дошкольных учреждений, заводского клуба, различных детских клубов по интересам. Таким образом, Грамзавод был настоящим кормильцем и духовным наставником жителей своей слободки, многие из которых не представляли без завода своей жизни и работали на заводе десятилетиями до пенсии. Фамилия директора завода - Степин - была на слуху и произносилась с почтением. Мощным гудком, словно церковным колокольным набатом, завод ежедневно приглашал своих работников на смену и таким же гудком оповещал об окончании рабочего дня. Тогда работали пять полных рабочих дней и в субботу - до 14 часов. Заводские гудки были неотъемлемой частью повседневной жизни слободчан, по ним сверяли часы и ориентировались во времени суток. Старшее поколение владимирцев, проживающих на улицах, прилегающих к заводу «Точмаш», помнит, как выглядела эта территория 35-40 лет назад. Не было еще ни мощных бетонных заводских корпусов, закрывших красные кирпичные заводские цеха, ни Дворца культуры, ни детского сада, ни торгово-бытового комплекса «Почайка», ни высотных домов на улице Северная. В 1959 году от гастронома № 13 вниз по Северной к заводу сбегали в основном одно- и двухэтажные деревянные домики. Цепочка жилых домов на Северной улице заканчивалась у промышленной железнодорожной ветки, а дальше до проходной завода простиралось широкое поле, на котором местные жители сажали картошку и другие овощи. А выше, почти на стыке улиц Северная и Электрозаводская, в 1959 году стояла любимая всем районом общественная баня с парилкой, периодически отходящей то к женскому отделению, то к мужскому. При бане была мужская парикмахерская, где стригли по общепринятым тогда канонам под «бокс», «полубокс» и под «канадку» за 10-25 копеек. Обычно по субботам рабочие семьи тянулись в баню и за 17 копеек с каждого взрослого от души предавались телесному очищению. Можно было помыться в двух отдельных душевых кабинках по 40 копеек с человека, но это считалось дорогим удовольствием, а потому и осуществлялось редко. Пропускная способность бани была ограниченной, а потому в очереди проводили по часу-два, кто - в разговорах, кто - в чтении книг, кто - в полудреме. Нам, детворе, такое ожидание казалось нескончаемой пыткой: мы бегали, прыгали, поскуливали на медленно текущее время, получали от отцов подзатыльники за провинности. Но зато после бани подстриженные и напаренные отцы покупали в крошечном буфетике себе кружечку пива, а нам - по стакану лимонада (в банях распитие спиртных напитков тогда не разрешалось). Затем под четверочку водки и традиционное «С легким паром!» родители отмечали в семейном кругу завершение рабочей недели. Баню эту софинансировал могучий Грамзавод. За баней был небольшой рынок, или по-тогдашнему, базар, из нескольких деревянных прилавков под навесами. Торговали здесь привезенными из Красного села и ближайших к городу деревень - Михайловки, Суходола, Боголюбки - молоком и молочными продуктами, мясом, яйцами, фруктами, овощами, ягодами. Там же был маленький вещевой рынок, называемый «толкучкой» или «барахолкой», на котором продавали обувь, верхнюю одежду, слесарный или плотницкий инструмент, рабочую спецодежду, прочую бытовую мелочь. Базар всегда был многолюден и, как мог, удовлетворял потребности жителей слободки. Вокруг бани в основном располагались частные дома, в которых и скотину держали, и птицу домашнюю. Кстати, поросят, коз и даже телят, не говоря о курах и кроликах, держали в сараях и жители Северного проезда. Поселок за баней простирался до железнодорожной промышленной ветки вверх по улице Северная, был плотно застроен частными домиками и густо заселен, в том числе и заводчанами, арендовавшими крохотные комнатки за приемлемую плату. Улица моя была уютной, чистой, очень зеленой. У каждого дома разбит был свой палисад с кустами акации, цветниками. Между домами стояли деревянные беседки в обрамлении ровных газонов. Жители без всяких организованных властью субботников и воскресников по собственной инициативе и в меру необходимости брали в руки грабли, носилки, пилы и наводили порядок у своих домов. В подъездах домов всегда было чисто, хоть они и не запирались металлическими дверями. Уборщиц для наших домов ЖКО Грамзавода не содержало, подъезды мыли по очереди жители каждой комнаты без всяких уклонений от этой нагрузки. Тогда, в 1959-1960 годах, жители улицы знали друг друга не только в лицо, но и по именам-отчествам, обязательно здоровались при встрече. Любой, даже семилетний ребенок, мог объяснить прохожему, как найти комнату того или иного жителя улицы и мог перечислить поименно состав любой семьи. Жили небогато. Заработки месячные тогда, в 1956-60 годах, у слободчан были невелики, хватало денег как раз от получки до получки. Например, шоферы получали до 1200-1300 рублей, станочники - около 1000 рублей, дворник ЖКО - 400 рублей. Это в дореформенном 1961 года масштабе или курсе. Платье женское ситцевое стоило 50-70 рублей, шерстяное - 80 рублей, туфли стоили 180 рублей, за место в общежитии платили 20 рублей, мясо стоило 8 рублей 1 кг, хлеб черный - 1,2 рубля буханка, билет в кино в клубе «Пионер» от 80 копеек до 1,5 рубля. Но, несмотря на то, что жители слободы в основном жили трудно и бедно, праздники советские, гражданские и духовные праздновали весело. Иногда жители расставляли столы в общих коридорах, а в хорошую погоду летом - прямо на улицах, выносили закуски - у кого что было, покупали в магазине спиртное и гуляли с песнями под гармошку, плясками и танцами. Гармошки звенели в слободе каждую неделю. А когда справляли свадьбы, то народ толпами валил смотреть на свадьбишных и ряженых. Тогда по слободским улицам вечерами взрослые и дети гуляли и не боялись. Бандитизма и злостного хулиганства в то время не было. В летнюю жару жители спали в своих сараях (а они были у большинства семей), не запираясь, а то и прямо на раскладушках у домов. Криминал, конечно был, но по сравнению с нынешней обстановкой тогда был рай.

Детский сад имени В.И. Ленина

Первые детские воспоминания мои, конечно же, связаны с детским садом имени В.И. Ленина и школой № 21. Детский сад на 360 детей - самый большой в городе - принадлежал Грамзаводу и находился на стыке улиц им. Лермонтова и Северная. Сколько детей прошло через этот сад - вряд ли кто теперь скажет, но, по крайней мере, два поколения родителей готовили своих детей к школе именно в этом садике. Не берусь утверждать, в полном ли объеме этот сад содержался Грамзаводом, но в том, что завод его существенно софинансировал - это факт. Сад всегда вовремя финансировался, ремонты проводились качественно и своевременно. Заботился о подрастающем поколении военный завод. Он нес основное бремя расходов, а родители оплачивали только часть садовских нужд. За пребывание ребенка платили от 80 до 120 рублей в месяц (в масштабе цен до 1961 года). Не сказать, что совсем крохи, но плата была по карману основной массе родителей. Я сам и почти все мои друзья детства воспитывались в этом садике, поэтому могу утверждать, что пища детсадовская всегда была вкусная, занятия интересные, уход достойный, медицинское обслуживание качественное. Воспитателей и нянь детсада, так же как и учителей школы № 21, местные жители знали, при встречах с ними здоровались, а в семейных кругах отзывались только с уважением. Заводчане всегда с благодарностью и почтением относились и к персоналу детсада, и к руководству Грамзавода за огромную помощь в воспитании своих детей.

Школа №21

А на стыке трех улиц - Электрозаводская,1-я Пионерская и Северный проезд - в 1959 году уже лет десять функционировала двухэтажная кирпичная восьмилетняя школа № 21, в которой в две смены учились детишки Грамзаводской слободки. Школа была небольшая, но чистая, ухоженная, вовремя с помощью Грамзавода отремонтированная. Со всей слободки стекались к ней ученики, а с учетом того, что в семьях было по 2 - 4 ребенка, школа считалась почти семейной. В первом классе мальчики, как и во всей стране, носили единую форму: брюки, гимнастерку, фуражку с кокардой, ремень с медной пряжкой. Фуражку и ремень класса с четвертого отменили, гимнастерку сменили на китель, но единая форма оставалась долго, года до 1975-го. При школе были фруктовый сад и огород, небольшая спортплощадка, обнесенные со стороны Северного проезда двухметровым деревянным забором. Естественно, мы, пацаны, не могли равнодушно взирать на выросшие фрукты-овощи и совершали набеги на заповедную территорию. При благоприятном исходе хрустели огурцами или морковками, при неудачном - терли уши, за которые нас приводил к родителям школьный сторож, и потирали задницы, в которые родители вколачивали уважение к чужому труду и библейскую заповедь «Не укради!»

Детские увлечения

Увлечения у нас, семи-, десятилетних ребятишек, были самые разнообразные, но главным, пожалуй, был просмотр кинофильмов. Ближайшим культурным центром в Грамзаводском районе, где можно было, в том числе, посмотреть кино или по тогдашнему «картину», был одноэтажный дощатый зеленой окраски заводской клуб «Пионер», который располагался рядом с заводской проходной и минутах в двадцати ходьбы от нашего дома. Мальчишки ближайших улиц собирались ватагами человек пять-семь и приходили в клуб. Перед клубом был разбит ухоженный скверик с бюстом Ленина на деревянном помосте, а рядом было огромное поле, на котором не только заводская команда, но и мы, мальчишки, азартно вели футбольные баталии. На стенах небольшого фойе клуба были развешаны фотографии государственных и военных деятелей того времени, да пара плакатов с цитатами Маркса и Ленина об исторической роли пролетариата. Кинозал был маленьким, душным и тесным, а киноэкран - капелишным. До самого кинопоказа в зале стоял неимоверный галдеж самых маленьких зрителей, затихавший лишь после первых кинокадров. Но, не дай Бог, показ прерывался по техническим причинам! Свист, топот десятков ног, крики «Сапожники!» сливались в единый звуковой фонтан до появления в зале света. Учитывая невысокое техническое состояние кинопроекционной аппаратуры, перерывы во время сеанса были обычным явлением и зачастую в самых напряженных местах кинодейства. Тут уж эмоции зрителей выплескивались наружу во всей своей мощи. При клубе работали библиотека, спортивные секции, кружки художественной самодеятельности, и он был значимым идеологическим и творческим центром. Содержался клуб «Пионер» за счет Грамзавода. Это потом телевидение заменило кинотеатры, а тогда появление первых телевизоров становилось событием для жителей любого грамзаводского дома. По тогдашним негласным обычаям не пустить смотреть телевизор считалось одним из тягчайших грехов. Поэтому счастливые обладатели первых «Рекордов» год жили практически публичной жизнью, так как каждый вечер пять-шесть соседей со своими табуретками подтягивались к хозяевам и упорно смотрели с шести до десяти вечера все, что транслировали по единственному телеканалу. При этом увиденное на экране вполне эмоционально комментировалось, обсуждалось, и просмотр телевизора становился мероприятием политическим и нескучным. С семилетнего возраста половина мальчишек увлеклась коллекционированием почтовых марок и спичечных этикеток. Но денег на покупку предметов увлечения нам если родители и выделяли, то весьма ограниченно. Поэтому мы находили нетрадиционные пути пополнения своих коллекций. Я хорошо помню как, например, с 15 до 17 часов каждый день, а по субботам - с 14 часов, с Грамзавода длинной вереницей тянулись уставшие рабочие, а мы, мальчишки, налетали, словно саранча, останавливали мужичков и выпрашивали спичечные коробки, чтобы сорвать с них заветные этикетки. И ведь почти всегда давали мужички коробки, не ругались, понимали, что у нас, послевоенных детей, не так много было тогда развлечений. Они терпеливо ждали, пока мы, сопя и высунув язык, сдирали немудреного (в основном политического) содержания спичечные картинки. Кто из пацанов был посмышленее, тот просто заменял мужичкам коробку с этикеткой на заранее подготовленную без этикетки. По окончании этой специфической акции мы довольные собирались в стаю и хвалились друг перед другом добытыми трофеями. Летом мы, пацаны, любили купаться и ловить рыбу в речке Рпень, что протекала сзади Грамзавода. Наш правый берег был высокий, а противоположный Красносельский был отлогий и песчаный. У своего берега купались, а, переплыв речку, загорали на песках, которые назывались немудрено - Первые, Вторые и Третьи. В этом месте же и выше ловили пескарей, уклейку и окуньков. Играли мы в детстве в такие игры, о которых нынешние дети и не слышали, например, в 12 палочек, чижика, лапту, штандор. Еще мальчишки выстругивали из брусков мечи и кинжалы, выпиливали из фанеры щиты и, распределившись на команды, начинали сражения. Велосипедов у ребятишек не было, ну, может, один был на всю улицу, поэтому мы катались на самокатах, которые сами же и собирали из досок и подшипников. Это транспортное средство разгонялось на асфальте довольно легко и по инерции провозило ездоков метров 15-20. Правда, шуму было много, но и удовольствия - не меньше. Улица была нашим общим домом, а все жители улицы были нашими общими соседями. Так было! И не только в нашей слободке. Мы, ученики, любили школьные вечера отдыха и танцев. И, уж если танцевали, то по-настоящему, в полный контакт, а не переминались, как теперь, с ноги на ногу. Кроме того, мы, мальчишки, начинали превращаться в подростков, и нас стали больше увлекать другие занятия: спорт, гитара, эстрадные песни. Почему-то девчонки, безразличные нам до 7 класса, все чаще становились предметом нашего обсуждения, и их взгляды и кокетство уже не казались нам бестолковым кривлянием. Мы взрослели! И понятие ЛЮБВИ, относившееся до этого только к мамам, дедушкам и бабушкам (в редких случаях - к отцам, так уж устроен мир) стало объемнее, волнительнее, значимее. Почти все мальчишки в 1965-1967 годах увлекались гантельной гимнастикой и обязательно семиструнной гитарой, ведь это было время Владимира Высоцкого. Легально его самого на большую сцену не выпускали, а пластинки с его песнями не записывали и не продавали. Тем не менее, голос Высоцкого звучал почти в каждом доме из магнитофонов (нелегальные записи подпольных концертов), а его песни исполнялись под гармонь, баян, гитару. Мальчишки имели на троих-пятерых одну гитару и учились играть друг у друга. Знание трех аккордов приравнивалось к званию музыканта, за четыре аккорда называли композитором, за пять - виртуозом. Более пяти аккордов знали только избранные. Умение сложить пальцы в «маленькую звездочку», в «большую звездочку», в «баре», в «лесенку или крокодила» - это была мечта каждого мальчишки. В те времена действовала целая система организации досуга: библиотеки, творческие и спортивные кружки, технические секции, кинотеатры, районные клубы по интересам и многое другое. За время учебы в школе я лично посещал следующие секции и кружки: - кукольный театр, - рисовальный кружок, - судостроительный и авиамодельный кружки, - фотокинокружок, - секцию классической (ныне греко-римской) борьбы, - секцию бокса, - секцию тяжелой атлетики. Давно уже Грамзавод называется «Точмашем». Совершенно изменился и облик самой слободки, ушли в мир иной многие ее жители. Другие песни звучат из открытых окон огромных домов, но совсем не слышно звуков гармони и семиструнной гитары, другими играми увлечена молодежь. Ходят нынешние жители по описанным мной улицам, думая каждый о своем. И только седовласые люди останавливаются порой у старых деревьев - своих сверстников, прикасаются ладонями к их стволам и беззвучно шевелят губами. С кем они разговаривают и о чем? У каждого свой невидимый собеседник и свои воспоминания, но в этих воспоминаниях есть место и Грамзаводской слободке. Юрий НИКИТИН.