Минувшим вечером тысячи британцев увидели последние минуты жизни смертельно больного человека, решившегося добровольно прекратить страдания и достойно уйти из жизни.
В фильме, который получил название «Право на смерть?» рассказывается о трагической истории 59-летнего Крейга Эверта, страдавшего болезнью двигательного нейрона, и не хотевшего, по его собственным словам, вести существование «живого трупа».
В Британии эвтаназия запрещена, но сама попытка самоубийства уже не считается преступлением. А вот если родные и близкие помогут тяжело больному человеку уйти из жизни, то за это они могут угодить в тюрьму на 14 лет.
Поэтому неизлечимо больного Эверта пришлось перевести в Швейцарию, в клинику Dignitas ( лат. - достоинство) , где бывший профессор университета и отец двоих детей принял смертельную дозу барбитуратов. До последнего момента рядом с Крейгом Эвертом была его любимая жена Мэри.
На видео, показанном телеканалом Sky Real Lives, запечатлен их последний поцелуй. Крейг говорит своей жене: «Милая, я так люблю тебя». «Счастливого пути, дорогой. Мы скоро увидимся», - ответила ему Мэри.
Затем Крейг выпил снотворное и попросил включить любимую музыку. За несколько мгновений до смерти он сказал: «Спасибо вам».
Этот фильм, без сомнения спорный и неоднозначный, стал откровением для многих людей – им впервые показали, что такое эвтаназия. Многие не поняли и осудили.
И хотя автор фильма, знаменитый режиссер-оскароносец Джон Зарицки не стал включать в ролик сам момент смерти, его тут же обвинили в попытке спекуляции на смерти ради собственной выгоды и привлечении зрителей.
А противники эвтаназии и вовсе заявили, что телевизионщики хотят популяризировать эту спорную процедуру.
Но создатели фильма потому и поставили в конце предложения знак вопроса, чтобы каждый из зрителей задумался и сделал собственные выводы.
« Я хотел, чтобы фильм получился спорным, заставляющим задуматься. Нужно, чтобы люди это обсуждали», - цитирует режиссера The Guardian.
Мэри Эверт, супруга ушедшего из жизни Крейга, пояснила журналистам, почему она поддержала мужа в принятии такого трудного решения: «У него был выбор: умереть. Или страдать, а потом умереть… Я прошу людей не осуждать моего мужа за это решение, пока они не посмотрят программу».
МНЕНИЕ ЦЕРКВИ
- Человек не сам дал себе жизнь, и он не должен пренебрегать Божьим даром жизни, - говорит протоиерей Всеволод Чаплин. - Эвтаназия - это грех, в котором соединяются убийство и самоубийство. Конечно, иногда не стоит искусственно при помощи различных технических ухищрений поддерживать жизнь в человеке, который страдает и точно скоро умрет. А тем более в человеке, у которого душа уже, возможно, покинула тело, но тело проявляет некоторые признаки жизни. Но соучаствовать в самоубийстве или совершать его - это всегда грех. Есть еще одна серьезная нравственная проблема. Сегодня людей чуть ли не подталкивают к эвтаназии. Врачи, родственники навязывают человеку мысль о том, что его лечение слишком дорого стоит, что он создает слишком много проблем. А это уже абсолютно безнравственное давление на личность.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ
Андрей ДЯТЛОВ
Право на “легкую смерть” надо вводить хоть в Конституцию
Эвтаназия - это, если переводить с греческого, "хорошая" или “легкая” смерть. Все просто: тяжело раненых воинов эллины лечить не могли, так что воин для прекращения страданий просил убить его быстро и по возможности безболезненно. Кстати, в “Александре” - фильме о Македонском - есть такой эпизод.
Но то история и кино.
А здесь - жизнь.
И жизнь пострашнее будет. Это хорошо знают те, у кого дома лежит смертельно больной человек. Особенно, если у него рак, последняя стадия. Или тяжелая форма гепатита. Или глубокий паралич, когда человек уже не человек, а по сути - овощ.
Извините за такие жесткие слова. Но и сам проходил все это, и у друзей были такие же трагедии. Водоворот, в который бросаются сотни тысяч рублей, невыносимые страдания больного, понимающего, что он умирает и ничего сделать нельзя. Мучения и ужас родных, которые душевно умирают вместе с ним, а помочь не могут. Тысячи рублей, кидаемые в топку болезни на бесполезные, по сути, лекарства и способы лечения.
В общем, те, у кого это случалось, поймут меня в том, что я - за право больного уйти на тот свет не в корчах, а легкой смертью, в забытьи, почти во сне.
Почему же столько сопоров идет вокруг эвтаназии?
“Мой долг - не продлевать муки больного”
Врачи зациклились на одной вещи: этической. Сама возможность эвтаназии противоречит клятве Гиппократа, по которой врач обязан не навредить больному и вообще сражаться с болезнью до последнего.
Понимаю, врачам так спокойнее. И руки чисты, и моральных терзаний никаких, есть даже место подвигу: мы его и на искусственном дыхании, и на искусственной почке до последнего держали…
Хотя, разговаривая с практикующими врачами, я не раз убеждался, что усилия усилиями, а нормальный врач точно знает с первого же мгновения - умрет больной или нет. Особенно, когда его привозят в глубокой коме и со страшными ранами.
Вспоминаю, кажется, Брянск, районная больница. Реанимация. Лежит девушка, продавщица. Магазин загорелся, она рванулась в пламя за деньгами из кассы… Посадят же, если сгорят бумажки!
Ожог почти 90 процентов. Уголь на кровати… Белки глаз, не закрывающихся, веки сгорели.
И врач мне говорит: жить ей осталось два дня от силы, колим вот обезболивающие.
Больница небогатая, прямо скажем, коек в реанимации всего две. И он мучается от того, что - прости Господи - девушка мучается, но если кого-то еще привезут тяжелого, то положить его негде, будет еще труп…
К сожалению, это правда жизни.
- Я тоже думал, что долг врача - спасать больного. А вот стал реаниматором, и у меня появился еще долг, - говорит он мне потом, - не продлевать муки больного, которого нельзя спасти...
И что ему сказать?
Что он - садист? Урод от мира врачей?
Или все-таки попробовать понять и эту точку зрения. По-моему, более гуманную, чем поддержание целиком сгоревшей и почти обезумевшей от боли девушки…
А умер ли он?
Второй этический аспект - кого считать умершим?
Вот принцесса Монако Грейс Келли. История, перепахавшая многих. Она разбилась на машине. Кома. Мозг явно умер, но сердце и легкие работают, их поддерживают искусственным дыханием. Много дней.
И врачи не могут решить: отключать аппаратуру или нет? Дышит же…
И тогда принц Монако приказывает: отключите.
Могу только предполагать, как ему далось это решение…
И врачи ему ничего посоветовать не могли. Потому что на тот момент не было установлено, что именно считать смертью: остановку сердца? Дыхания? Прекращение работы мозга?
А с развитием средств реанимации, когда человека в коме могут поддерживать уже годами - куда поднимут эту планку?
Преступление ли это?
И, конечно, миллион вопросов об эвтаназии у юристов.
Самый первый - а не воспользуются ли родные и близкие (если больной сам не в состоянии принять решение об эвтаназии, в коме, например, глубокой) правом на эвтаназию в корыстных целях? За смертью, как правило, стоит наследство, имущество…
Второй - а не пойдут ли врачи (если дать им право определять необходимость эвтаназии) на сговор с теми же родственниками умирающего за мзду? Не сделают ли лицензию на эвтаназию бизнесом?
Третий - а чью сторону принимать, если больной хочет умереть, а врач доказывает, что он еще может немного пожить?
И вообще - надо ли рассматривать эвтаназию, как преступление больного против себя самого? И, скажем, наказывать или нет за склонение родных и врача к эвтаназии смертельно больным человеком?
Впрочем, последнее, по-моему, вообще не вопрос: а самоубийство надо рассматривать, как преступление против себя самого? Пока с этим определилась только Церковь…
Вот, собственно, почему каждое дело об эвтаназии за границей так тщательно разбирается. Там юристы понимают, что эвтаназия уже идет по Европе и по Америке, заглядывает в Англию и Австралию и надо как-то обозначать юридические рамки этого явления.
Первыми легализовали эвтаназию Нидерланды: в 1984 году. В США первый закон, разрешающий оказание медпомощи в осуществлении самоубийства больным в терминальной стадии, был принят в 1994 году в штате Орегон.
Но дальше всего продвинулись в Бельгии. Там закон приняли в 2002 году, а уже в 2003 году были эвтаназированы 200 смертельно больных бельгийцев. В бельгийских аптеках продаются даже специальные наборы для эвтаназии: шприц с ядом и другие необходимые для инъекции средства, но заказать этот набор может только практикующий врач. И он еще должен быть готов перед прокурором доказать правоту решения.
Когда же мы дорастем до эвтаназии?
У нас, в России, к эвтаназии просто боятся подступиться. По всем изложенным выше причинам: уровень корыстности как населения, так и врачей настолько велик, что создание первой же легальной фирмы «Эвтаназия», как бы ее ни обкладывали законами, выведет ее в источник дохода, который с легкостью перекроет доходы от нефтяных полей Тюмени…
Это тоже правда. Правда для страны, где за квартиры стариков убивают, чего уж там говорить о смертельно больных людях?
Но правда и в том, что надо начинать подходить к вопросу об эвтаназии. И первый шаг - попробовать, господа юристы, понять, что право безнадежно больного и мучающегося человека на смерть - это такое же право, как конституционные права на работу, образование, обеспечение здорового образа жизни.
Страшный парадокс, но иначе-то как?
Если это понять, тогда надо искать юридические механизмы самой процедуры. Кто имеет право просить об эвтаназии? В каких случаях? Как на это реагировать? В чем должны быть убеждены врачи? Кто должен принимать окончательное решение - сам больной? Суд? Кто и как должен это решение свидетельствовать и удостоверять?
Долгая работа, тонкая и кропотливая.
Но еще раз посмотрите на все это глазами тех, кто страдает вместе с больным. Если человек понимает, что обречен на смерть - зачем ему и вам обрекать на мучения вместе с ним его родных и близких?
Читайте продолжение здесь