Куда делись советские люди

Куда, собственно, делся народ?

Фото: Олег УКЛАДОВ

Интернет подкинул картинку: одесский пляж в 1981 году. Яблоку негде упасть. Лежаки до горизонта. Между лежаками на полотенцах – тела. Море пенится от сотен купальщиков, большинство просто стоят, не поплывешь. И я подумал – а ведь в самом деле, СССР был эпохой толп и тесноты. Штурмуем автобусы. Стоим в очередях. Теснимся в квартирах. В школах классы переполнены. У подъездов сидят бабки, в подъездах курят и хулиганят подростки, во дворе играют дети, мужики забивают козла, женщины выбивают ковры. Народ повсюду.

Для кого когда началась Перестройка, у каждого, конечно, своя точка отсчета. А у меня – с миниатюры Ширвиндта и Державина, если не изменяет память, 1986 года. Сидят комики в каких-то роскошных по советским меркам интерьерах (это был Центр международной торговли), и один говорит:

- Здесь так хорошо, почему же тут никого нет?

Ответ очень важен для понимания эпохи, вдумайтесь:

- Так потому и хорошо, что никого нет!

Советский человек хотел одиночества настолько, что даже страна – географически – казалась ему какой-то перенаселенной и избыточной. Разговоры «с какой стати мы кормим союзные республики» на самом деле велись каждый день и на перекуре, и во дворах, и во время застолий. Это сейчас бывшие советские люди умиляются – «жили одной большой дружной семьей, никто не разбирал, кто какой национальности». Память – лучший обманщик, и нет ничего более лживого, чем показания очевидца. Смотрели на карту Европы, как хорошо, страны маленькие, уютные, и ведь всего хватает. И нам хватит, зачем нам такие пространства. Квартиру побольше, страну поменьше.

Люди всегда получают то, что они хотят. Если вы желаете понять, чего хотели люди позднего СССР, посмотрите на то, что они получили. Они хотели ровно этого, даже если сами они сейчас говорят не так. Квартиры стали больше. Даже в общежитиях – по одному в комнате. В метро, кроме часа пик, и то не на всех ветках, едешь – хоть танцуй. В ресторан зайдешь – пусто. А страна уменьшилась. Что заказывали, то и получите.

Но – бойтесь своих желаний. Когда «заказываете» что-то, не забудьте оговорить, какой ценой вы хотите получить просимое. В нашем случае цена оказалась неоправданной.

Куда, собственно, делся народ? Ведь на самом деле людей не стало меньше. Да, население у нас несколько сократилось, но не в десять, не в сто раз. А случилось вот что. Люди замкнулись в личном пространстве и перестали жить общественной жизнью. Людей просто не видно.

Закрылись заводы – и уже не везут автобусы тысячи работяг к родной проходной. Вместе с исчезновением гигантских производств ушла старая советская эстетика трудового коллектива. Люди одиноки, как атомы, у социологов это так и называется – атомизация. С юбилеем поздравят внуки и дети, а не сослуживцы. Не вручат грамоту перед многотысячным коллективом. Не будет такого, что ввинтился в транспорт – а там все свои, и день начался уже с рассветом. После работы – тоже вместе, мужики в гараж, женщины по магазинам. Всяк теперь за себя сам. Зато просторненько.

На отдых не едут плацкартами, отпускной сезон – слава Турции и Таиланду – растянулся на весь год. Хоть в декабре загорай. А если уж говорить правду, 10% едут за границу, еще 10% могут позволить себе Сочи и Крым, а остальные не едут никуда. В мое время среди одноклассников было бы странно встретить ребенка, который не видел моря. Пусть Анапа. Пусть лагерь с железными кроватями. Но годам к десяти море видели за редчайшим исключением все. Поинтересуйтесь сегодня, как обстоят дела, и вы увидите именно ту пропорцию, которую я обозначил: процентов 80 не были нигде и никогда. Зато освободились пляжи.

То же самое с пресловутыми ресторанами. Люди в СССР по ресторанам почти не ходили, обедали в рабочих столовых, и ругали их на чем свет стоит. И как говорили: вот была бы у нас свобода, все бы открывали рестораны, а мы бы в них сидели и общались. Как в иностранных фильмах. Свободы нынче хоть завались, а заведения пусты. Современная Россия – это страна, где едят поодиночке. На работу берут снедь в пластиковом боксе, и наяривают, прикрывшись монитором. На улицах Москвы курьеров с едой больше, чем прохожих. Они развозят еду из ресторанов по домам. Москвич сам еду не готовит, и этим напоминает европейца, однако из квартиры – перекусить и пообщаться – тоже не пойдет, и этим он европейца уже не напоминает. Как в иностранном фильме все равно не получилось.

Итак, мы ушли в личные пространства. Общественные пространства либо исчезли вместе с гигантскими предприятиями, либо стали дорогими, а значит, недоступными, либо просто неинтересными для нас. Процесс, похоже, необратим: наши дети сидят в социальных сетях, и понятия не имеют, кто из сверстников живет в их подъезде. Оно вроде бы и не страшно, по Сети-то общаются со всем миром, но каково качество этого общения? Идет стрим, то есть один играет, а человек сто смотрят. Зеваки делают замечания, отпускают шутки, ругают игрока, сцепливаются друг с другом. Поиграли – разошлись, и это все. Так выглядит 99% «общения» в Сети. И что толку, что я из России, а вот тот парень из Америки. Я с ним поговорил? Я его в гости пригласил? Я от него что-то интересное узнал? Молодые люди настолько одиноки, что у них нет элементарных навыков общежития. В «реале» они общаются неохотно и очень неумело. «Реала» по сути и нет.

Может, они отдыхают за нас от толп и очередей, но я не верю в «генетическую память поколений», у каждого поколения свой, уникальный опыт. Советская теснота была утомительна. Нынешняя атомизация пуста и жутка.

- Почему здесь так хорошо, но никого нет?

- Потому что просто больше никого нет.