Детство, опалённое войной

С волнением перелистываю первый том пятитомного издания «Великая Отечественная война в фотографиях и документах». На странице 84 читаю: «Только в сентябре–ноябре 1941 года труженики тыла страны собрали для Красной Армии 1 175 000 пар валенок, свыше 500 000 тысяч полушубков, свыше 4 500 000 пар шерстяных перчаток и варежек, меховых рукавиц, шерстяных носков…» « Мы Вам поможем: все, что от нас зависит, сделаем, чтобы обеспечить победу». Так сообщили фронтовикам 26 октября 1941 года со страниц «Правды» колхозники сельхозартели «Спартак» Саратовской области.

Страница за страницей. Фотографии. Сколько желания помочь у пожилой женщины, которая в очках при свете лампы вяжет носки, у колхозников, сдающих трудовые сбережения в фонд обороны, у молодых женщин и девушек на пункте переливания крови. Прекрасные одухотворенные лица.

Это всё подлинные художественные документы эпохи. Но для меня нет более ценного и достоверного источника, чем рассказы о войне самого близкого и дорогого мне человека, моей бабушки Телешевой Клавдии Ивановны.

Её рассказы я слышал с самого раннего детства, просил повторять их снова и снова, расспрашивал о мельчайших подробностях. В моей душе, как и в душах всех моих родных, война и через 60 лет сохранила свой нестирающийся след.

Моя бабушка, Телешева Клавдия Ивановна, родилась 17 декабря 1935 года, так что тяготы и мученья войны она испытала на себе в полной мере. Самих военных действий бабушка не видела, ей посчастливилось не узнать, что такое фашистская оккупация, но вместо беззаботных детских игр, учёбы в школе её уделом стал непосильный труд наравне с взрослыми. Учебный год для неё начинался и заканчивался не за школьной партой, а на колхозных полях и фермах, где дети заменили ушедших на фронт мужчин.

Бабушка рассказывала, что, живя в колхозе, в деревне Нестерово Ярославской области Переяславского района, она, сколько помнила себя, ходила на овчарню помогать своей матери Опахиной Елизавете Викторовне. Из-за нехватки корма овцы болели – происходило обезвоживание, и работникам (в том числе и ей) приходилось таскать животных на себе. А силёнок не было, и потому, что бабушка совсем еще ребенок, да к тому же голодный. слушая это место рассказа, я всегда плакал. Как жалко бедных больных ягнят и овечек, у которых не осталось сил самим подняться на слабенькие ножки и самостоятельно передвигаться. Позднее в моем сознании возникал образ маленькой худенькой бледнолицей девчушки, почему-то чумазой и одетой в лохмотья, которая изо всех своих крошечных сил со слезами пыталась взвалить овечку на своё худенькое плечико и, с трудом передвигаясь, тащить её на себе.

А ведь девочка была так же голодна, как ибедные животные, которым она пыталась помочь. И вспоминаю я слова А.Н. Некрасова: «В мире есть Царь, этот царь беспощаден. Голод – название ему». Вволю потешился этот царь над овечками, взрослыми людьми и малыми ребятишками – над всеми без разбора. Из рассказов бабушки я узнал, что за палочки-трудодни платили натуральной продукцией, оставшейся в колхозе после выполнения плана сдачи государству зерна, молока, мяса. Девиз «Всё для фронта, всё для победы!» был святым для каждого, и колхозники безропотно переносили любые лишения. Есть хотелось всегда. Ели всё подряд: и запаренные клеверные шишки, и лебеду, любой подножный корм во всех видах.

Радовались, если удавалось выменять собранные ягоды на кринку молока, чтобы сдобрить похлёбку. Настоящим праздником становилась картошка. На огороде её вырастало совсем мало: земля была бедная, сажали картофельными очистками с глазками, времени на уход за ней никакого. Сваренную картошечку поровну делили между детьми, матери же доставались только очистки.

Выпало бабушке и по миру ходить. Хоть и маленькая, но навсегда запомнила то чувство стыда, с которым приходилось попрошайничать. Рассказывая об этих «хождениях по мукам», она горько плакала.

Помимо моей бабушки, в семье росли другие дети: старший брат Василий и две сестры, родная и двоюродная, вывезенная из Москвы. Обе девочки умерли от голода. Когда бабушкина сестра Зоя лежала при смерти, мать выменяла какие-то вещи на плошку творога, чтобы хоть как-то поддержать умирающую дочь, а маленькая бабушка сказала: «Мама, когда Зоя умрёт, ты отдашь мне творожок?». Через несколько дней сестры не стало. После её смерти, мать отдала остатки творога бабушке, но та так и не смогла проглотить эти крохи: в её сознании это была Зоина еда, Зоино лекарство. Что могла понимать тогда маленькая девочка, измученная голодом? Но до самой смерти бабушку терзали совесть и стыд за тот разговор с матерью.

А с какой болью рассказывала моя собеседница о своём старшем брате Василии. В 13 лет мальчишку забрали в ФЗУ (фабрично-заводское училище), по окончании которого отправили на завод, где выпускали снаряды. Условия были невыносимые. Отработав 14-16 часов, рабочие спали здесь же, на заводе: просто не было времени и сил на то, чтобы добраться до дома и обратно. У приезжих, таких, как Вася, был лишь угол в заводском общежитии, жилые помещения которого больше напоминали тюремные камеры с нарами. На весь барак – один умывальник и два туалета, а проживало там более 150 человек. Голодные обмороки на местах были обычным делом. Подросток не выдержал и сбежал, пешком отправился в свою деревню. Дело было зимой, стояли жуткие холода, и парнишка обморозил обе ноги. Скрывать дома дезертира (а ведь именно таковым его считали) не только опасно для семьи, но и гибельно для самого подростка. Ноги Васи сначала покраснели, распухли, а потом на них появились сине-черные пятна. Пришлось отправить несчастного в больницу. Началась гангрена, а в результате – смерть. Погибла ещё одна веточка на родословном дереве Опахиных.

Я пытаюсь представить себя на Васином месте, ведьмы ровесники. Наверняка ему, как и мне, хотелось жить. Василий мечтал о счастье и любви, о мире, о столе, обильно уставленном едой. Все это есть у меня, моих близких и друзей, но сегодняшнее поколение мало ценит данное. И это трагично. Но я должен помнить о трагической судьбе моего родственника и тысячах таких же подростков, несчастных детей военного лихолетья. У мальчишек всех времён, как и у меня в своё время, была любимая игра – «в войну». Мы делились на «своих» и «чужих», гонялись за условным врагом с игрушечными ружьями и пистолетами, выслеживали и убивали его. Сколько радости у победивших, а побеждённые иногда доходили до кулаков, иногда до слёз. На этой войне, на условном «фронте» все мы становились солдатами. А как сыграть эту войну в тылу? Как пережить те страдания, которые приходили с голодом, холодом, повестками о смерти родных и близких людей. Далеко не каждый актёр способен правдиво изобразить душевное «ковавших победу в тылу». А кто, как моя бабушка, пережил те времена, навсегда остались с клеймом войны в памяти, в сердцах, на теле.

Долгое время в рассказах бабушки не звучали слова об отце. Однажды я спросил её, где же был во время войны мой прадед. И ещё одну грустную историю поведала моя рассказчица. В первые дни войны её отца Ивана Фёдоровича призвали в армию. Лишь одну записочку прислал он с Белорусского вокзала города Москвы об отбытии неизвестно куда. В январе 1942 года в дом принесли повестку, в которой говорилось, что Опахин Иван Фёдорович пропал без вести. Все продолжали надеяться, что он жив. Его жена, как и десятки других женщин, бегала читать письма односельчан с фронта – не промелькнёт ли где – нибудь родное имя. Всё бесполезно. Уже в 1946 году незнакомый мужчина принёс в их дом сложенное треугольником письмо, которое он нашёл в Ярославле на вокзале. На письме был адрес, и вот этот добрый человек привёз послание родным. В коротеньком письмеце Иван Фёдорович писал, что несколько лет был в немецком плену, а теперь его вместе с другими «освобождёнными» военнопленными везут куда-то на север России в вагонах для скота. Так возвращались на Родину победители, повергшие фашизм. Больше вестей от него никто не получал. В каком ГУЛАГе нашла смерть моего прадедушку - никто не знал. Говорить обо всём этом бабушка очень не любила: видимо, для неё самой в этой истории далеко не всё было понятно.

Тяжелы бабушкины рассказы о пережитом. Её семья ничего героического не сделала: не партизанила, не ходила с оружием на врага, но я считаю, что всё военное поколение- героями, их детство и ранняя юность пришлись на годы тяжелейших испытаний всего советского народа.

Бабушки нет уже четыре года. Она умерла ещё далеко не старой. Голод, лишение, непосильный труд, незаживающие душевные раны из-за гибели родных и близких людей – не это ли стало причиной раннего ухода из жизни моего самого близкого, самого любимого человека. Никогда не забыть мне её простые слова: «Пусть не шибко богато вы будете жить, были бы хлеб на столе да мирное небо над головой».

Именуют званием ветеранаТех, кто Родину на фронте защищал, Кто в тылу годами неустанно На заводе у станков стоял..Бабушка тогда была девчонкойИ жила от фронта далеко,Но не обошла война сторонкойНи одну деревню, ни село.Голод, непосильная работа,Ожидание фронтовых вестейВсех сплотили общие заботы,Не деля на взрослых и детей.Бабушка, бабусенька, бабуля,Ты ушла – и опустел наш дом.Помню, приклоняюсь и люблю я.Как-то стало пусто все кругом.Умерла, но в памяти ты с нами.След войны теперь в себе ношу.Будет сын – твоими я словами О войне мальчишке расскажу.

Ученик 10 класса Телешев Алексей